Однажды маленькая девочка гуляла по лесу. Сначала все было весело — птицы пели, солнце золотило листву. Но вдруг тропинка, по которой она шла, растворилась среди деревьев. Девочка оглянулась — ни следа, ни звука. Только густой, незнакомый лес шепчет ветвями.
Шаг за шагом она углублялась в чащу. И вдруг — перед ней вырос небольшой домик, будто сказка сама его туда поставила. Дверь была приоткрыта, внутри — тихо, по-домашнему тепло. Девочка робко заглянула, постучала… Никто не ответил.
Любопытство пересилило страх. Она вошла.
Дом оказался уютным, как бабушкина избушка: кругом деревянная мебель, чисто, пахнет медом и теплым хлебом. Она не знала, что жили здесь три медведя: могучий Михаил Иваныч, степенная Настасья Петровна и их неугомонный сын — медвежонок Мишутка. Они как раз ушли на прогулку в лес.
На столе стояли три чаши. Большая, тяжелая — как котел; средняя — красивая, но неудобная; и маленькая — с синим ободком, из которой прямо пахло чем-то вкусным. Девочка попробовала — и теплая похлебка показалась ей самой вкусной на свете. Она съела все до капли.
Захотелось посидеть. У стола — три стула. Большой — слишком высокий, средний — жесткий, а третий — уютный, с мягкой синей подушкой, как будто для нее приготовленный. Девочка села, покачалась — и вдруг: треск! Стульчик не выдержал.
Испуганная, она поднялась и пошла в соседнюю комнату. Там — три кровати. Первая — как лодка в море: большая и неуютная. Вторая — слишком высокая, спрыгнешь — и ноги заболят. А третья — маленькая, с покрывалом в ромашку. Улеглась — и так хорошо стало, будто мама рядом. Не заметила, как заснула.
Тем временем медведи вернулись домой. Открыли дверь — и сразу насторожились. Михаил Иваныч подошел к столу, нахмурился:
— Кто ел из моей чаши?..
Настасья Петровна вскинула бровь:
— А мою кто трогал?..
Мишутка заглянул в свою — и вскрикнул:
— А из моей все съели!
Они пошли к стульям. Михаил Иваныч нахмурился:
— Кто сидел на моем?
— А мой кто двигал? — возмутилась медведица.
А Мишутка подпрыгнул от досады:
— А мой совсем сломали!
В спальне — новое удивление. Михаил Иваныч грозно зарычал:
— Кто мял мою постель?
— А на моей кто лежал? — пробурчала Настасья.
Но Мишутка вскочил и закричал:
— А в моей кроватке — кто-то спит!
И действительно — под одеялом свернулась девочка. Она открыла глаза, увидела три пары глаз, три силуэта — и сердце ее екнуло от страха.
Подскочила, вскочила, бросилась к окну — оно было приоткрыто. Девочка, не думая, выскользнула наружу и побежала, как ветер, не оглядываясь, не дыша. Только косички за ней метнулись.
Медведи подбежали к окну, но девочка уже исчезала среди деревьев, как солнечный луч в гуще леса.
Михаил Иваныч фыркнул, Настасья Петровна покачала головой, а Мишутка прошептал:
— Надо стульчик новый… и суп варить заново.
С тех пор никто больше не забредал в их тихий дом, но иногда вечерами, когда тени длинны, Мишутка спрашивал:
— А вдруг она еще придет?..